|
|
|
|
- -
телефонной компании, но главное сказано.
Она еще не умерла. Лежит в палате с больничной биркой на запястье, слушая
голоса, долетающие из радиоприемников, движущихся взад=вперед по коридору. И
она будет адекватно реагировать на ход времени, говорит
Врач. Крупный мужчина с русой бородой. Рост у него шесть футов четыре
дюйма, широченные плечи. Врач тактично увел его в холл, когда она начала
засыпать.
- Видите ли,- продолжает врач,- некоторые нарушения двигательной
функции неизбежны при такой операции, как "кортотомия". Ваша мать начала
шевелить левой рукой. Вполне возможно, что через две=четыре недели она
обретет контроль и над правой.
- Будет она ходить?
Врач задумчиво смотрит в потолок, Его борода приподнимается над
рубашкой. Окладистая борода. По какой=то нелепой причине, глядя на бороду,
Джонни вспоминает об Олгерноне Суинбурне. Почему, понять невозможно. Этот
человек - полная противоположность Суинбурну.
- Осмелюсь предположить, что нет. Слишком многое разрушено.
- То есть до конца жизни она останется прикованной к постели?
- Думаю, это предположение соответствует действительности.
Он начинает восхищаться этим человеком, которого надеялся
возненавидеть. Лучше услышать правду, пусть и горькую.
- И сколько она проживет в таком состоянии?
- Трудно сказать (и это тоже правда). Опухоль блокирует одну из ее
почек. Вторая работает нормально. Когда опухоль доберется и до нее, ваша
мать уснет.
- Уремическая кома?
- Да,- отвечает врач, голос звучит подозрительно. "Уремия" -
специальный, патанатомический термин, обычно знакомый только врачам. Но
Джонни знает его, потому что его бабушка умерла от того же, только без рака.
У нее отказали почки, и она умерла, с внутренностями, плавающими в моче.
Джонни первым понял, что на этот раз она умерла, а не заснула с открытым
ртом, как свойственно старикам. Две маленькие слезинки выдавились из уголков
ее глаз. Старый беззубый рот напоминал ему вычищенный под фаршировку и
забытый на кухонной полке помидор. Он с минуту держал у ее рта маленькое
зеркало и, поскольку гладкая поверхность не туманилась и не скрывала
рот=помидор, позвал мать. Тогда все казалось нормальным, теперь - нет.
- Она говорит, что по=прежнему чувствует боль. И у нее все чешется.
Доктор солидно качает головой, как Виктор Дегрут в каком=то старом
фильме.
- Она воображает боль. Но, тем не менее, ощущение боли реально. Реально
для нее. Вот почему время так важно. Ваша мать больше не сможет отсчитывать
секунды, минуты или часы. Она должна суметь перейти с этих единиц измерения
на дни, недели и месяцы.
Он понимает, что говорит ему этот бородатый здоровяк, и его это пугает.
Тихонько звякает звонок на часах врача. Он больше не может задерживать. Тому
надо куда=то идти. Как легко он говорит о времени, словно время для него -
открытая книга. Может, так оно и есть.
- Можете вы еще что=то для нее сделать?
- Очень мало.
Но говорит он откровенно, и это хорошо. Во всяком случае, не "вселяет
ложных надежд".
- Кома - это наихудший исход?
- Разумеется, нет. В данной ситуации прогнозы - зряшное дело. В вашем
теле словно поселяется акула. И никому неведомо, к чему это приведет. Она
может раздуться.
- Раздуться?
- Нижняя часть живота увеличится в размерах, спустится вниз, снова
увеличится. Но к чему рассуждать об этом сейчас? Я полагаю, мы можем сказать
что свою работу
1 2 3 4 5 6 7 8
- -
|
|
