|
|
|
|
- -
что=то ляпнул за столом, он уже не помнил, что,
но точно ляпнул, и его мать, которая стирала записанные бабкину подгузники и
пропускала их через выжималку допотопной стиральной машины, обернулась,
схватив один из подгузников, и ударила им его. Правда, первый удар пришелся
по миске с овсянкой, которая запрыгала но столу, как большая синяя блоха,
зато второй достиг цели, его спины, не очень болезненный, но разом
заставивший его заткнуться. А потом эта женщина, что сейчас сама лежала на
больничной койки, вновь и вновь хлестала его мокрым подгузником,
приговаривая: "Не распускай язык, ты достаточно большой, чтобы знать, что
можно говорить, а чего - нет". И чуть ли не каждое слово сопровождалось
смачных шлепком подгузника. Так что многое из того, что он мог бы сказать,
осталось невысказанным. Этот мир - не место для лишних слов. Он выучил сие в
тот день. И, как выяснилось, мокрый бабушкин подгузник оказался прекрасным
учителем, потому что урок он усвоил четко. Прошло четыре года, прежде чем он
вновь начал осваивать азы остроумия.
Она поперхивается водой, и его это пугает, потому что он еще думает о
том, чтобы дать ей таблетки. Он вновь спрашивает, не хочет ли она покурить и
она отвечает:
- Если тебя это не затруднит. А потом тебе лучше уйти. Может, завтра
мне станет лучше.
Он вытряхивает сигарету из одной из пачек, лежащих на столике,
раскуривает ее. Держит сигарету большим и указательным пальцами правой руки,
а она затягивается. обхватив губами фильтр. Затягивается с трудом. Часть
дыма улетучивается, не попадая в горло.
- Пришлось прожить шестьдесят лет, чтобы мой сын держал мне сигарету.
- Я не против.
* Эйзенхауэр, Дуайт Дэвид ("Айк") - 34=й президент США (1952 -1960
гг.).
Она затягивается вновь. Так долго не отпускает фильтр, что он переводит
взгляд на ее глаза и видит, что они закрылись.
- Мама?
Веки дергаются.
- Джонни?
- Я.
- Давно ты здесь?
- Не очень. Я лучше пойду. Тебе надо поспать.
- Х=р=р=р=р.
Он тушит окурок в пепельнице и выскальзывает из палаты, думая: я хочу
поговорить с врачом. Черт подери, я хочу поговорить с врачом, который это
сделал.
Входя в кабину лифта, он думает, что слово "врач" становится синонимом
слову "человек" после того, как набран определенный профессиональный опыт,
словно жестокость врачей
- это аксиома, и для них характерна эта отличительная черта человека.
Но
"Я не думаю, что она долго протянет",- этим вечером говорит он брату.
Брат живет в Эндовере, в семидесяти милях к западу. В больнице он бывает раз
или два в неделю.
- Но боли ее больше не мучают?- спрашивает Кев.
- Она говорит, что у нее все чешется,- таблетки у него в кармане
свитера. Жена спит. Он достает их: таблетки он украл из опустевшего дома
матери, в котором когда=то он и брат жили вместе с бабушкой и дедушкой.
Продолжая разговор, он крутит и крутит коробочку в руке, словно кроличью
лапку.
- Что ж, значит ей лучше.
Для Кева будущее всегда лучше прошлого, словно жизнь двигалась к
всеобщему раю. В этом младший брат расходился со старшим.
- Она парализована.
- Разве в нынешнем состоянии это имеет для нее значение?
- Разумеется, имеет!- взорвался он, вспомнив о ногах, которые ему
пришлось передвигать под простыней.
- Джон, она умирает.
- Она еще не умерла,- вот что ужасает его больше всего. Разговор дальше
пойдет кругами, накручивая прибыль
1 2 3 4 5 6 7 8
- -
|
|
