|
|
|
- -
пока не износишь! Береги ее или обходись без нее"! Яблоневые лепестки цеплялись за длинные волосы дедушки, лишь наполовину поседевшие, а мальчик думал: как же красив старик, стоящий среди цветущих яблонь. Он видел, что утром дедушка наблюдал за их игрой. Наблюдал за ним. Дедушка сидел в кресле=качалке у входа в амбар. Одна из половиц поскрипывала всякий раз, когда полозья качалки попадали на нее. Книга лежала у дедушки на коленях, он сложил на ней руки и качался, окруженный ароматами сена, яблок и сидра. Именно эта игра и заставила дедушку проинструктировать Клайва Бэннинга насчет времени. Сказать, какое оно текучее, как человеку приходится бороться за то, чтобы хоть на чуть=чуть удержать его в руках. Пони очень милый, но у него злое сердце. Если не приглядывать за милым пони, он сиганет через забор, убежит, и тебе придется гнаться за ним, а дело это утомительное и может измотать донельзя. Дедушка начал инструктаж, сказав, что Олден Осгуд сжульничал. Ему полагалось стоять с закрытыми глазами целую минуту, досчитав при этом до шестидесяти. Этого время хватило бы Клайви (дедушка всегда так звал его, и он не возражал, хотя и думал, что полезет в драку с любым парнем или мужчиной, который назовет его Клайви после того, как ему исполнится двенадцать лет) и остальным, чтобы спрятаться. Но, когда Осгуд досчитал до шестидесяти, Клайви еще не нашел, где ему спрятаться, так что Осгуд, повернувшись, сразу увидел его: Клайви пытался забиться за груду ящиков, лежавших рядом с сараем, в котором стоял пресс для выжимки сидра. - Он сжульничал, - повторил дедушка. - Ты не стал жаловаться, и поступил правильно, потому что настоящий мужчина никогда не жалуется. Но он, тем не менее, сжульничал. Теперь я могу это сказать, потому что тогда ты промолчал. Яблоневых лепестков в волосах старика все прибавлялось. Один залетел во впадину под кадыком, задержался там на несколько секунд, чтобы потом унестись прочь и упасть на землю среди сотен и тысяч ему подобных. Он сказал дедушке, что Олден досчитал до шестидесяти, как того требовали правила игры, не зная, почему он взял сторону мальчишки, который высмеял его перед всеми, хотя в этом не было никакой необходимости. Да, Олдену даже не пришлось его искать, поскольку он не успел спрятаться, и Олден мог просто похлопать рукой по дереву и процитировать мистическую формулу: "Я вижу Клайви, раз=два=три". Может, он защищал Олдена для того, чтобы они сразу не пошли домой, чтобы он мог мог подольше посмотреть, как наметает яблочный цвет на стальные волосы дедушки, чтобы он мог насладиться беловато= розовым лепестком, затаившимся в ямке под кадыком. - Разумеется, досчитал, - кивнул дедушка. - Разумеется, он досчитал до шестидесяти. А теперь смотри сюда, Клайви! И пусть это останется у тебя в памяти! На комбинезоне, помимо пяти настоящих карманов, считая и нагрудный на фартуке, были прорези, которые только выглядели, как карманы. И служили они для того, чтобы добраться до штатов (в те дни о том, чтобы не надевать под комбинезон штаны, не могло быть и речи: такого человека приняли бы за сумасшедшего). Вот и дедушка носил под комбинезоном синие джинсы, которые называл не иначе, как "жидовские штаны". Собственно, так называли их все знакомые Клайву фермеры. Не "левисы", а "жидовские штаны" или "джусеры". Он сунул руку в правый разрез, покопался в правом кармане джинсов, достал серебряные карманные часы на длинной цепочки и положил их на ладонь мальчика. Тяжелые, мерно икающие. От неожиданности Клайв едва не выронил их. Вскинул на дедушку широко раскрытые карие глаза. - Негоже их ронять, - дедушка покачал головой, - но, наверное, они не остановятся, их роняли раньше, один раз, в пивной в Утике даже наступили на них, а они все ходят. Но, если они остановятся, жалеть об этом придется тебе, а не мне, потому что отныне они твои. - Что..? - мальчик хотел добавить, что он не понял, но слова застряли на губах, потому что он уже начал соображать, о чем толкует дедушка. - Я дарю их тебе, - подтвердил дедушка его догадку. - Всегда хотел, но будь я проклят, если напишу об этом в своем завещании. Налог будет выше их стоимости. - Дедушка... я... Господи! Дедушка смеялся, пока не закашлялся. Он согнулся пополам, кашляя и смеясь, лицо его стало лиловым. Радость Клайва сменилось тревогой. Он вспомнил, как мать снова и снова говорила ему, что дедушке нельзя переутомляться, 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>>
- -
|
|